сигареты изъяли – мы стали курить самокрутки,
выдыхая из лёгких чуть горький насыщенный дым.
ты просовывал руки в мою слишком зимнюю куртку
для пришедшей весны – всё, чем нас одарили склады.
сам был в свитере – выбор не лучший в морозную пору,
лёд ещё подбирался к фундаменту ветхих домов.
из соседних подъездов отъехали трупы на скорой:
передоз, суицид или бедность и недолюбовь.
нынче каждый привык к неприглядности серых реалий,
без особой печали и шока мы смотрим на смерть.
поначалу нам было смешно – сигареты изъяли;
не до смеха, как встали заводы. расшатана твердь.
и теперь мы сидим вне эпохи, забыли про время,
дети гаджетов ныне приблудыши библиотек.
мир закрыт и отрезан, отброшены всяким и всеми,
из привычного в ямах асфальт да подтаявший снег.
шли дворами. мелькали сады между многоэтажек,
кто-то в тачках возил разогретый лучом чернозём.
из квартир дыры-трубы, а стены запачканы сажей:
люди топят, чтоб не утопиться. Раз живы – живём.
ты рассказывал мне, как вчера хорошо клевал окунь,
между фразами кашлял – последствия вымокших ног,
слишком часто ты начал сидеть у распахнутых окон.
берегись. ведь простуду не каждый здесь вылечить мог.
всяких капель, таблеток едва ли сейчас докупиться!
а ты шмыгаешь и говоришь пару месяцев в нос.
прячь мне руку в карман, дурачок, наш кормилец и рыцарь.
хорошо, что ты есть. без тебя мне лишь мрак и психоз.
хотя больше не страшно и легче, чем было вначале.
что казалось фатальным – решаемо, как ни крути.
приспособились. многих условия эти сломали,
но мы вместе сильнее. ну, либо нам просто фартит.
например, вот он выход – мы стали курить самокрутки,
завезли в свою кухню буржуйку, чтоб меньше платить.
если завтра дышать разрешат по минуте раз в сутки,
флаг им в руки, мне воздухом всяко являешься ты.
поднимались по лестнице, смех разносился мой эхом,
въелся в грязь половиц, в ящик с почтой, что стар и не цел.
знай, любая беда и крутой поворот – не помеха,
только б лёгкие дымом травить, и ты не́ заболел.
(с) Пряничные истории
